Главная → Новости театров → 2013 → Декабрь → 25 Декабря → Саратовский академический театр оперы и балета
Возвращение «Князя Игоря»

Саратовский академический театр оперы и балета
Возвращение «Князя Игоря»

21 декабря мне посчастливилось побывать на премьере оперы «Князь Игорь» А. Бородина в Саратовском академическом театре оперы и балета.

Честно признаюсь, осталась от спектакля в восторге. Солисты пели так проникновенно, что захватывало дух. Я искренне поверила Князю Игорю в исполнении Андрея Макарова, показавшему, с каким драматическим выбором ему пришлось столкнуться. Невольно побежала слеза, когда зазвучал плач Ярославны. Заслуженная артистка России Ольга Кочнева была выше всяких похвал. Ее Ярославне зал действительно сопереживал! Страдающая, вместе с тем не потерявшая надежду, несломленная, умеющая за себя постоять и народ объединить — такой увидели мы главную героиню оперы. Актрису выделяли особое обаяние и изящество, пластичность, манера держаться изысканно и в то же время просто. Голос Кочневой — сопрано красивого теплого тембра — заполнял зал целиком, звучал ровно и проникновенно. Добавьте к этому прекрасную дикцию, когда понятно каждое слово. Полифонию образов дополнил Михаил Пирогов в роли Владимира Игоревича. Его тенор, как выяснилось, блестяще звучит не только в неаполитанских песнях, но и в русской классике. Как всегда на высоте был оркестр театра под управлением народного артиста России Юрия Кочнева. Поразил балет в Половецких плясках. Молодцы ребята — зажигательно, ярко, красиво!

Эмоции переполняли, и не только меня. Своими впечатлениями от увиденного со мной поделился известный знаток русской оперной классики доктор искусствоведения, профессор РАТИ Евгений Левашев.

Постановщики бородинского «Князя Игоря» в Саратовском академическом театре оперы и балета — дирижер Юрий Кочнев и режиссер Андрей Сергеев — должны были проделывать двойную творческую работу. Сначала определить свое понимание структуры произведения Бородина, а в особенности подобрать и виртуозно соединить между собой те фрагменты «второго половецкого акта», которые в своей совокупности не замедляли бы, а до предела активизировали действие. После психологически углублённых сцен «первого половецкого акта» показывали бы героев в обстоятельствах динамического напряжения и в ситуациях немедленного принятия решений всеми персонажами — князем Игорем и Овлуром, Владимиром Игоревичем и Кончаковной, яростными половецкими стражами и внешне невозмутимым, подчеркнуто благородным, но хитроумно-дипломатичным ханом Кончаком.

Эта безукоризненно скомпонованная в партитуре Юрием Кочневым и впечатляюще поставленная на сцене Андреем Сергеевым цена бегства князя Игоря из половецкого плена — она стала сюжетной кульминацией оперы и одновременно явилась заполнением крайне важного и досадного смыслового пробела, чего дотоле так не хватало зрителям и слушателям оперы Бородина.

Тончайшие задачи индивидуально-пластического и мизансценического интонирования решены Андреем Сергеевым столь же убедительно и на редкость многопланово, особенно в ярко запоминающихся характеристиках максимально контрастных персонажей. В целом образная сфера сценической выразительности в саратовском спектакле отвечает одному из тезисов Бориса Александровича Покровского: «Оперная режиссура — это музицирование действием».

Темпы этого визуально воспринимаемого «музицирования действием» образуют в саратовской постановке стройную структуру: 1-й и 2-й акты начинаются подчеркнутой статикой, постепенно убыстряются, а в конце уже достигают максимума быстроты и предела эмоциональной напряженности (набег половцев в финале 1-го и Половецкие пляски в финале 2-го действий).

В 3-м акте (вплоть до финала) вектор темпового развития направлен в обратную сторону — от внутреннего напряжения и быстроты в сцене побега Игоря к медлительной скорби в плаче Ярославны и в хоре поселян. Причём везде достигнуто идеальное согласование позиций постановщиков.

И всё же, не только названным фактором определяется исключительная значимость саратовского спектакля. Его принципиальное достижение должно быть осознано нами как очень большой шаг вперёд в синтетической области режиссуры и сценографии — в профессии оперного режиссёра-постановщика и одновременно сценографа. Во впечатляюще художественной, но вместе с тем и подлинно научной интерпретации русской оперы — в творческой работе дирижера-постановщика и одновременно проницательного исследователя.

Сверх того, мне представляется крайне важным зафиксировать сейчас несколько моментов, определивших успех спектакля. Они должны по праву войти в историю оперных постановок, как творчески перспективные решения краеугольных постановочных проблем для русских и зарубежных опер.

По существу именно здесь — в саратовском спектакле — счастливо реализован метод, позволяющий в максимальной мере сохранять остроту восприятия оперного сюжета зрителями-слушателями, что относится даже к эпизодам с медленными темпами сценического развёртывания действия.

…Большая вступительная сцена 1-го акта (обычно её принято называть Прологом) выдержана в театральном жанре «живой картины» — хотя хор стоит не двигаясь, однако подобная торжественная статика обусловлена величавым ритуалом «вручения мечей», которые князь Игорь (Андрей Макаров) по очереди отдаёт в руки своим полководцам.
Каждый из них — в том числе и княжич Владимир Игоревич (Михаил Пирогов) — понимает: он идёт не просто в поход, но и, быть может, на смерть. И это их осознание как некий духовный резонанс сразу передаётся публике. В такие судьбоносные моменты спешить нельзя.

Сходная по статике картина предваряет и возвращение князя Игоря в Путивль, где на городской стене почти недвижимая Ярославна (Ольга Кочнева) поёт долгий, не только ею лично выстраданный, но и тоже ритуально-обрядовый Плачь. Её пение в какой-то момент словно бы выкликает на сцену безмолвный хор женщин-плакальщиц в траурных или же монашеских чёрных одеяниях. Тогда возникает вдруг всё разрастающееся ощущение, будто плачь жены-княгини — он и о пропавшем муже, и о всей бесприютной Руси, если даже не о самых последних временах Апокалипсиса. И не потому ли её слова, обращенные к «ветру буйному», рождают вскоре бескрайне отдалённое эхо в звуках невидимого для зрителей хора поселян «Ох, не буйный ветер завывал, горе навевал, навевал»?

Принять этический постулат самоотверждения в искусстве и твердо его придерживаться, до самой глубины вникая в авторский материал, но доверяя своей творческой интуиции и не слагая с себя духовной ответственности за все музыкальные и сценические решения — такова позиция Юрия Кочнева и Андрея Сергеева. Тем и определяется общенациональная роль саратовского спектакля!

Записала Ольга Белова
25 декабря 2013 года