Главная → Новости театров → 2014 → Февраль → 05 Февраля → Московский музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко
Частица итальянского солнца в холодной Москве

Московский музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко
Частица итальянского солнца в холодной Москве

Настоящий Каварадосси на сцене Стасика

Холодным февральским вечером сцена Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко была раскалена до предела. Давали пуччиниевскую «Тоску». И как давали! Гениальная музыка сверкала своим истинным подлинно итальянским солнечным вокальным блеском.

Главная заслуга принадлежит Каварадосси — Нажмиддину Мавлянову, искусство которого не может не восхищать. Этот тенор, о котором мне уже доводилось много писать, не перестает радовать ухо меломана и продолжает свое впечатляющее восхождение на оперный олимп.

Однако и другие протагонисты в этот день были хороши — Наталья Мурадымова, с ее красивым своей сочной спелостью голосом, и Евгений Поликанин, оперный артист с большой буквы, участие которого всегда гарантирует спектаклю высокий уровень. Это трио - Каварадосси-Тоска-Скарпиа — полностью владело залом. Чего же еще желать?

Воистину, опера — итальянское дитя и, пожалуй, «Тоска» — классический пример для такого утверждения. В стилистическом отношении она занимает центральное место на длинной пуччиниевской дороге от экзальтированного натурализма раннего веризма к монументальной эпической фреске «Турандот». В этой опере композитор, быть может, самым наглядным образом выступает как продолжатель дела Верди, достигшего в своих вершинных опусах гармоничного единства жизненного драматизма и возвышенной оперной условности, национально-исторической пафосности и психологической убедительности индивидуальных страстей, неподражаемо воплощенных музыкальными средствами. Так, слушая «Тоску», ощущая диалогичное развертывание ее музыкальной ткани, внимая интригам Скарпиа, я часто вспоминаю «Отелло» и Яго. А сама Флория Тоска по духу напоминает лучших вердиевских героинь. В «Тоске» многое проникнуто Италией — от мятежной возвышенности чисто итальянского сюжета до характера мелоса основных тем; в ней сочетается какая-то римская величественность с чисто южным взрывным темпераментом. Не случайно идея оперы, предназначавшаяся первоначально для известного композитора Альберто Франкетти, вызвала горячее одобрение у Верди.

Разумеется, Пуччини — дитя новой эпохи, и дитя великое. Его мирочувствование и музыкальная стилистика идут в ногу со временем. Поэтому он пошел дальше своего гениального предшественника, но… не отвергнул его достижений, что было бы вполне естественно в наступающем мятежном 20 веке, а творчески развил и переплавил их, не пройдя мимо свершений антагонистов, в первую очередь Вагнера. И это ощущение универсальной творческой преемственности, которое выпукло проявилось в «Тоске», для оперного жанра является бесценным благом, значительно большим, нежели безоглядная реформаторская пассионарность!

В образно-мелодическом отношении все обозначенные выше свойства пуччиниевской эстетики нашли яркое и, главное, уравновешенное выражение в партии Марио Каварадосси, в двух его ариях (точнее, ариозных построениях), а также дуэтах с Тоской. Медитативо-гедонистическая первая ария и по-веристски страстная вторая — о чем еще можно мечтать тенору, чтобы продемонстрировать разнообразие своей художественно-голосовой палитры и владение итальянской манерой. Тот артист, который будет убедителен в обоих, особенно в труднейшей первой, а также проявит благородное интонационно-диалогическое мастерство в доминирующих в этой опере дуэтных сценах, избежав соблазнов показать себя эдаким «Актёр Актёрычем», может считаться выдержавшим тест на «итальянскость». Этим артистом по праву следует назвать в нынешнем спектакле Нажмиддина Мавлянова. Богатый с легкой терпкостью тембр, ясность и чистота грамотно опертого округлого звука, его сфокусированная полетность, четкость и выверенность интонации — не знаю, сколько еще эпитетов можно привести, чтобы дать характеристику его пению. А та блестящая нюансировка и филировка, проявленные им, например, в E lucevan le stelle, просто восхитительны. Убеждает Мавлянов не только как певец, но и как оперный артист, если понимать эту характеристику не в прямолинейно-назойливом театральном смысле. Для этого достаточно посмотреть, как несуетно и в то же время с проникновенной обреченностью он ведет себя в финальной сцене с Тоской, давая понять зрителю, но не возлюбленной (!), что он обречен! Кому-то, возможно, певец покажется слишком скупым в своем артистизме, но надо помнить, что мы в театре оперном. Внимая Мавлянову так и хочется воскликнуть — да, еще живы отголоски старых добрых традиций золотого оперного века 50-х-70-х гг. прошлого столетия!..

Строгий и придирчивый операман, особенно любитель великих записей прошлого может воскликнуть: «И что, так уж и не к чему придраться?» Придраться, конечно, всегда есть к чему, тем более, что каждый артист на сцене не сам по себе, рядом с ним партнеры, в том числе и исполнители второстепенных ролей, а еще есть оркестр с его весьма значимой драматургической ролью в этой опере, и обстоятельства, диктуемые постановочной концепцией — в общем, многослойная ткань живого спектакля.

Кстати, постановка, как раз, выглядела местами тягучей, если не сказать скучноватой, что усиливалось неубедительной в своей невнятной бюджетности «суконной» сценографией. И мелкие исполнительские накладки случались, изредка проскальзывали крикливые возгласы, иногда чей-то голос не прослушивался, ибо оркестр под управлением Вячеслава Волича «тяжелил», хотя в целом музицировал с вниманием к деталям (особенно понравился квартет виолончелей в 3-м акте). Я специально не конкретизирую эти огрехи, ибо все «зацепки» были в рамках допустимых погрешностей «живого» спектакля. Кто этого не выносит — пусть слушает стерильную студийность.

Однако, в этот вечер ощущалось главное — вокальный класс, ради которого в первую очередь ходят в оперу, и итальянская душа.

Источник stanmus.ru