Лаврищева Таисия/ Ларина Тая

Летит

Всё будет, как будет. И все это знают.
И некуда деться от этого Рая.
Взлетают на Солнце снежинки, и тают.
От жёлтого света. От марта до мая.
Летит под ногами Земля золотая.
Летящие люди идут.
Идут и не падают. Только качает
Космический ветер ложечку в чае.
Классический вечер: читают, скучают,
И в карты играют, и ждут.
Летит под ногами Земля золотая.
От мая до марта
— проходит —
пятнадцать минут.

Светлая песенка

По небу летит планета.
Кувырком летит как с горки.
Астроном, заметив это,
Сел на стул и стал весь сед.
Отложил трубу, и трубку
Закурил… и стал поэтом.
Кроме музыки и света
Ничего на свете нет.

По дороге мчит карета.
Между БМВ и Мерсом.
И гаишник, улыбаясь,
Что-то в трубку говорит.
Говорит всерьёз и в рифму.
За его спиной над лесом
Солнце красными руками
Создаёт чудесный вид.

Что-то происходит где-то.
Непременно. Непрерывно.
И минуты, как ракеты,
Пролетают мимо нас.
Рассыпаются стихами
Под ногами, как монеты.
Только музыка. И света
В самый раз.

Домой

Я вернулась домой в неродной мне по паспорту город,
Целовала гранит и кормила помоечных чаек;
В город, где каждый мост мокрым ветром до балок исколот,
В город, который фонтаны дождем выключает.
Растворилась во всех переулках, дворах, подворотнях,
В сером цвете, смешавшемся с розовым цветом и желтым;
Мне не нужно дворцов и побед мне не нужно сегодня,
В мрамор закованных, старых побед потертых.
Я вернулась домой, и Неву запустив в вены —
Ни глотка алкоголя — идет голова кругом,
Иду осторожно, слышу, как дышат стены
И как фонари, просыпаясь, будят друг друга.
В тишине ровных линий, кроме бродячих кошек,
Совсем никого, все на мосты смотрят,
А мне, без мостов, — каждым окном под кожу
Пыльный луч проникает и светит насквозь, напрОсвет.
Остается — пластом на газон защитного цвета,
Чтобы над головой — небо в ограде зубастой.
Я так долго ждала, я так жгуче мечтала об этом.
Я вернулась домой. Здравствуй.

Ожидание

А город стал одной большой дорогой,
И время, что всегда бежит по кругу,
Напоминает мартовскую вьюгу
И чей-то голос безнадежно строгий.

Дома танцуют в вальсе ожиданья,
Режим нон-стоп, но медленно и грустно,
И это состоянье без названья
Не передать тебе ни письменно, ни устно.

А ветер исполняет джаз на нервах,
По памяти рисует перспективы,
Мы молоды, наивны и красивы,
И можем быть счастливыми наверно.

Несогласованные ритмы разных судеб
(какая пошлость!) замирают в книгах.
Конечно же, у нас с тобой всё будет,
Во имя вечности, распавшейся на миги.

А город в предвкушение закутан,
А город плачет и смеется истерично,
И снег спешит куда то, как обычно,
Он знает — ты вернешься этим утром.