Сюткин Владимир

Космическая кухня

Взрывом разметало материю,
Плазмой прожгло пространство.
Ты же говорила «Да, верю я!»,
И все дальше была беспристрастна.

Атомы лепились в молекулы,
И разность веществ прибавилась.
А ты опять кивала и верила,
И в кастрюле жарёха плавилась.

Звезды то тухли, то тлели.
Планеты, кометы сталкивались.
А ты говоришь «Хоть поел бы!
Тогда бы и сил прибавилось!».
Меня по вселенной таскало,
Из край на край перекидывало.
А ты говорила «Пожалуй,
Тебя даже там накормила бы!»

И так я пел речи ученые:
Про космос, про звезды — соловушкой.
Ты ж об одном: «Мой голодный,
мой бедный, осталось немножко!

Ничего, подожди, щас сварганю я,
Накормлю тебя сытно и славно!
И уйдет из башки бред поганый,
Будешь снова земной и ладный!»

И едва ты на стол накрыла мне,
Как вдруг странное притяжение —
К табурету прижало. И в тишине
Ты услышала ложки скольжение.

Села рядышком скромно и мило,
Стало тихо смотреть, любуясь так!..
«Лишь бы сытый ты был, мой милый!
Все остальное для меня пустяк!»

Мы друг другу с тобой улыбнемся!

Из звездной мы пыли и в нее обратимся.
Вместе с землей мы вселенной приснимся.
Вместе с тобой мы утром проснемся,
Друг другу с тобой улыбнемся!

Из тысячи чувств и переживаний
Более сильного, чем это — не знаю!..
Более жаркого, более страстного,
Более милого и прекэ асного.
Нет больше чувства, чем чувство к тебе.
Чувство любви. Чувство во мне!…

И несколько дней ты не пропадаешь:
Ты со мной в каждом сне. Ты об этом не знаешь.
И утром с тобою мы рядом проснемся,
Мы друг другу с тобой улыбнемся!

И звездная пыль, и земная орбита
Нашими чувствами на вылет пробиты.
И сны у луны, и вселенной каменья,
Метеориты, кометы, затменья,
Взрывы сверхновой, черные дыры,
Белые карлики — призраки лиры…
А утро улыбок и наш теплый вечер
Все раны душевные разом залечат.
Нас целой вселенной не охватить!!!
Нам судьбой предначертано — полюбить!

Жернова размельчат со временем звезды,
Как в вино превращают виноградные гроздья.
Все в свободную звездную пыль обратится:
Все сожмется, взорвется и снова крутится,
по спирали виток набирая новейший.
Все с нуля. Все опять. Не даром сон — вещий.

Но сквозь время пробитое пулей — на вылет,
Наше чувство в пучине вселенной не сгинет.
Оно жизнь всей вселенной вдруг снова подарит!
Так будет, уверен!.. Да нет — точно знаю!

И снова рассвет, и солнечный ветер.
Самое лучшее утро на свете,
Когда мы с тобой рядом проснемся.
Мы друг другу с тобой улыбнемся!…

Тревожный сон

Как тихо. Контужен. Это слегка…
Больше нет визга шальных надо мною.
Только в дыму, как в клочках синева,
А за спиной — смерть — многим слоем…

Кидающих в сторону нет больше волн.
Грязью забитые ноздри и глотка.
Мне бы поднятся и выбежать вон!
В канаве я «плыл», как по речке на лодке.

Встать был не в силах и взгляд оторвать,
Небо тянуло меня поневоле.
В глазах же стояла куча ребят,
Которые первыми ринулись к бою.

Держались, карабкались, падали ниц.
Вставали огню поперек его горла.
Кровавые слезы роняли с ресниц.
По сантиметрам — от самого борта.

Вгрызались, царапались, лезли туда,
Куда не могли бы прорваться и черти!
Мы всякий раз гибли, меняя себя
Всего лишь на метр прожорливой смерти.

Распаханый взрывами, как целена
Поднята и вздыблена — маленький остров.
И пусть она Малая — все же Земля!
Родина-Мать, все очень просто…

Как тихо. Контужен. Это слегка.
Но крови в ушах нет, с лица будто спало.
Я бледен вдруг стал, ослабла рука:
Не спал я один, но все «спали» в канаве…

И спят до сих пор. Полвека подряд.
Их разбудить уже невозможно.
Здесь в зем лю заплавлена куча ребят.
На Малой Земле вечный сон,
сон тревожный…